Александр Листовский - Конармия[Часть первая]

Прошли уже около пятнадцати верст, когда с той стороны, где на пылающем фоне заката чернел силуэт ветряной мельницы, донесся винтовочный выстрел.

— Смотрите, товарищ командир, наши поскакали, — показал Харламов.

Вихров увидел, как двигавшийся впереди головной отряд, развертываясь к бою, быстро скрылся в низине. Оттуда навстречу бригадной колонне показался всадник. Он приближался, то пропадая среди холмов, то вновь появляясь. Подскочив к комбригу Колпакову, всадник остановил лошадь и приложил руку к кубанке, что-то докладывая. В голове колонны плавно тронули рысью.

Преодолев широкую балку, бригада вышла на ровное поле. Там, в полуверсте, виднелись крытые соломой белые хатки Агаймана. С окраины, где перебегали какие-то люди, доносились частые выстрелы.

Колпаков, пришпорив вороного жеребца, выехал перед строем и махнул шашкой в стороны.

— Строй фронт, марш!.. В атаку! Ура! — подхватили на разные голоса полковые и эскадронные командиры, увидев, как рука Колпакова, показывая направление атаки, вместе с обнаженной шашкой упала вперед…

Кузьмич одним из последних ворвался в Агайман. Всюду во дворах слышались крики и выстрелы. Заглянув через плетень, он увидел, как два солдата в черных погонах — корниловцы — суетливо запрягали серых лошадей в экипаж. Третий, согнувшись под тяжестью, нес на спине большой окованный жестью сундук. Кузьмич оглянулся, но вблизи никого не было. Тогда, несмотря на то, что ноги его выбивали в стременах мелкую дрожь, он с шашкой в руке въехал во двор.

— Бросай оружие! — не своим голосом крикнул Кузьмич на солдата, который, оставив лошадей, целил в него из винтовки.

Грянул выстрел. Кузьмич поклонился свистнувшей пуле. Но тут, огромным прыжком махнув через плетень, с криком «даешь!» во двор вскочил Дерпа.

— Ну и ловок, черт его забодай! — вслух подумал Кузьмич, увидя, как Дерпа тремя ловкими ударами меча расправился с белогвардейцами…

Скоротечный бой закончился. Конармейцы хлопотали вокруг отбитых подвод. Проводили захваченных лошадей. По улице гнали большую толпу пленных.

— Федор Кузьмич! — окликнул Климов приятеля, который все еще не мог прийти в себя от пережитой опасности. — А я вас ищу. Куда это вы запропали?

— Да тут было Дерну убили, — заговорил Кузьмич, овладевая собой. — Он хотел кадетский штаб захватить. Они уже в фаэтоны грузились» Ну, значит, он въехал во двор, а они по нему — бац! Тут я, факт, на помощь бросился. Двоих зарубил, третьего насквозь шашкой проткнул. Хорошо, что вовремя успел, а то бы ему карачун!

Трубач с осуждающим видом покачал головой.

— Напрасно вы так рискуете, Федор Кузьмич, — сказал он укоризненно. — Ваше дело раненым помощь оказывать, а не в атаку кидаться.

— Никак не мог утерпеть, Василий Прокопыч. Товарищ погибает, а я что же, буду смотреть? Разве можно?.. Что это так быстро кончился бой? — Лекпом огляделся. — Мы на тылы, что ли, напали?

— Совершенно верно, тылы. Штабы и обозы, — подтвердил Климов. — Я слышал, комбриг Колпаков говорил, белые нас отсюда не ждали. У них фронт был на север. Туда пошла вторая бригада… Федор Кузьмич, давайте в хату зайдем. Совсем замерз! — предложил трубач.

Они спешились, вошли во двор и, привязав лошадей у телеги, направились в хату.

Курносый мальчишка лет трех, в белой рубашке до пяток, при виде их скрестил на груди руки и, выставив босую ногу, важно сказал:

— Даешь, бабка, сметаны!

— Ай да пацан! Умно рассуждает! — сказал, смеясь, Климов.

— А как ему не рассуждать? — охая и покачивая головой, заговорила баба в платке. — Только и слышит: «Давай». То один бежит, то другой… Спасибо вам, товарищи, хоть выбили их. У меня стояли самые окаянные люди. А хуже их нет, как с желтыми лентами на шапках. От них, бывало, только и слышишь: «Даешь! Кишки выпущу!» И господа бога, и Христа, и богородицу нехорошо поминали. Срам слушать! Вредные люди.

Из-за занавески послышался стон.

— Это что, больные у вас? — поинтересовался Кузьмич.

— Дочка моя. Умом тронулась. Эти, с желтыми лентами, прошлый месяц ее обесчестили. Так с тех пор и лежит. То смеется, то плачет… Нет ли у вас, товарищи, доктора?

— Доктор, хозяюшка, есть, — сказал Кузьмич. — И даже очень хороший…

— Стойте-ка, Федор Кузьмич, — оборвал его Климов.

На улице показались всадники. Один из них скакал, почти лежа на седле, охватив руками шею лошади. Кровь лила из разрубленной до подбородка щеки.

— Это кто же такие? — спросил тревожно Кузьмич.

— Вторая бригада. Разве не видите? — ответил трубач. — Вон комбриг Коробков Василий Васильич, — показывал он на всадника с пухлым, красным от гнева старым лицом, который, держа у стремени обнаженную шашку, что-то оживленно говорил ехавшему рядом с ним командиру в серой папахе.

— А ну давайте по коням, Федор Кузьмич. Видно, что-то случилось, — предложил Климов.

Сказав хозяйке, что еще вернутся, они быстро вышли из хаты.

Улица наполнялась скачущей конницей. У окраины села бойцы спешивались, передавали лошадей коноводам и быстро занимали рубеж обороны.

Коробков, стоя у колокольни, отдавал приказы штабным ординарцам. Его обычно спокойное лицо выражало тревогу.

— Ты что шумишь, Василий Васильич? — спросил, подъезжая к нему, командир первой бригады Колпаков, высокий худой человек с щетинистыми усами на тронутом оспой лице.

— Как что? — сердито закричал Василий Васильевич, показывая пожелтевшие, но еще крепкие зубы. — Барбович, прах его возьми, всем корпусом сюда идет. Разъезд у меня порубил! Вон он. Версты не будет. Давай высылай свою батарею. Моя уже на позиции. Встретим его беглым огнем…

Быстро темнело. Но с пригорка, на котором остановились оба комбрига, еще были видны двигавшиеся в степи черные колонны белогвардейцев.

От Агаймана ударили легкие пушки. Грохот покатился в сумрачном небе. Там, вспыхивая красными звездочками, рвалась шрапнель.

— Навряд ли он в атаку пойдет, — сказал Коробков.

— Почему ты так думаешь, Василий Васильич?

— Темно. А вдруг здесь вся Конная армия? Он же не знает…

Коробков не ошибся в своем предположении. Белые — это действительно были передовые части отходившего в Крым конного корпуса генерала Барбовича, — выходя из-под обстрела, быстро исчезали во мраке.

Положив руку на эфес отделанной серебром кубанской шашки, Коробков сидел против Морозова и, поглядывая то на него, то на Бахтурова, докладывал о схватке с противником. Тут же находился и Колпаков, гревший спину у жарко натопленной печки.

— Но все же почему ты отступил? — перебивая Коробкова, спросил Морозов сердито.

— А как же иначе, Федор Максимыч? Я только подхожу с бригадой до этой… как ее… до Торгаевки, вижу — колонна. Я в атаку. Только пошли, гляжу — и справа и слева выходят колонны. Они же меня с землей бы смешали, прах их возьми! Тысяч шесть. Шутка сказать! А у меня в бригаде восемьсот сабель. Я и отошел на Агайман. Зачем зря людей в трату давать?

— Он правильно сделал, — заметил Бахтуров.

— При таком положении правильно, — согласился Морозов.

В комнату вошел начальник штаба дивизии Злобин, высокий плечистый человек, с коротко подбритыми усами на смуглом лице. Вынув из кармана платок, он протер запотевшее пенсне и присел на лавку рядом с Бахтуровым.

— Ну как? — спросил Морозов, переводя глаза на него.

— Пленных допросил, Федор Максимыч, — приятным баритоном заговорил Злобин, оглядываясь на Бах-турова и поправляя пенсне. — В районе Торгаевка — Серогозы сосредоточена ударная группа войск Врангеля. — Он вынул из кармана записную книжку и, заглянув в нее, продолжал: — Здесь находятся лучшие части белых: первая и вторая кавалерийские дивизии, кубанская дивизия, дроздовская пехотная и терско-астраханская конная бригады. Всего до семи тысяч сабель и четырех тысяч штыков. В конном корпусе Барбовича есть много бронемашин. Командует группой генерал Кутепов.

— Все? — спросил Бахтуров.

— Нет, Павел Васильевич, — отвечал Злобны, быстро взглянув на него. — По заявлению захваченных в плен офицеров, Врангель пришел к решению: «Перед отходом в Крым принять бой в северной Таврии».

— Ну, значит, повоюем, — сказал Морозов. — Начальник штаба, какие у тебя предложения?

— В первую очередь надо связаться с шестой дивизией для координации действий, — сказал Злобин. — Согласно приказу она должна находиться в районе Успенская — Сысоево — Ново-Репьевка. Остальные дивизии вряд ли смогут оказать нам поддержку. Они находятся в движении: четвертая на Громовку, четырнадцатая на Ново-Покровку, а полевой штаб армии с Особой бригадой на Асканию-Нову, Все эти пункты на сорок-пятьдесят верст к югу от нас.

— Короче говоря, мы должны принять на себя удар основной группы Врангеля, — заключил Бахтуров.